«Пришел Андреев и сделал предложение от «Спартака»: за Быстрова – 3 млн, за Аршавина – 8»
«Зенит» начала 2000-х – это команда, которую до сих пор вспоминают с ностальгией. Тогда не было «Газпрома», халков и раздражающих трансферов. Зато были молодые Аршавин, Кержаков и Быстров, Властимил Петржела и безбашенный питерский футбол. Еженедельник «Футбол» встретился с гендиректором того «Зенита» Ильей Черкасовым, чтобы вспомнить те времена и узнать, как «Зенит» продавали «Газпрому».
Бывший генеральный директор «Зенита» в футбольных делах был правой рукой владевшего в то время клубом Давида Трактовенко. Уже почти одиннадцать лет он является директором Санкт-петербургской академической филармонии имени Д.Д. Шостаковича, куда и приглашает на беседу. Дверь в свой кабинет по-прежнему держит открытой настежь: «Любопытствующие уши к такой не приложить». Формулирует образно, да так, что сначала задумываешься, но вскоре осеняет: вот она, похоже, навсегда улетевшая душа того «Зенита» эпохи «питерских мальчиков».
Мутко и протесты
— Какую планку амбиций поставили вы c Давидом Трактовенко, когда пришли в «Зенит»?
— Задачи все выиграть у нас и быть не могло. Мы приняли клуб в плачевном состоянии. Виталий Мутко, спасший в свое время «Зенит» от полнейшего краха и тянувший его потом почти десять лет, этого делать уже не мог. В начале нулевых клуб оказался почти банкротом, и Виталий Леонтьевич нашел акционеров из «Промстройбанка», питерских людей, неравнодушных к «Зениту». Поэтому главную задачу мы с Трактовенко сразу видели одинаково: одеть Питер в сине-бело-голубые шарфики. Вернуть город «Зениту», а «Зенит» — городу. Чтобы трибуны заполнялись не на нескольких матчах в году, а регулярно. И чтобы, подняв бренд клуба и увеличив его капитализацию, можно было передать его в другие руки. Возможности которых позволят поднять планку амбиций.
— Но постойте, в первый же сезон с новым руководством «Зенит» до предпоследнего тура претендовал на «золото».
— Тогда удачно все совпало. В том числе и результат. За что огромное спасибо Властимилу Петржеле. При нем в основном составе заиграла целая плеяда местных воспитанников, команда обращала на себя внимание узнаваемым футболом. А «серебро» 2003 года… Случайностью его не назовешь, потому что очень многое для этого делалось. Но притом что мы вытащили клуб из финансовой ямы, работать приходилось в режиме жесткой экономии. А в российский футбол уже стали вливаться огромные деньги. Поэтому второе место было вопреки финансовому раскладу в чемпионате России. Вдолгую конкурировать с возможностями Евгения Гинера, РЖД, «Лукойла» и «Татнефти», которая поддерживала «Рубин», мы не могли.
— Мутко отходил от дел в «Зените» на фоне конфликта с Петржелой. Что произошло между ними?
— Виталий Леонтьевич относился к «Зениту», как к своему ребенку. А какая может быть реакция, если вашего ребенка обижают? Когда Властимил стал отодвигать прежних лидеров команды, ребят, которые вели ее к первым заметным успехам в новейшей истории, это у Мутко вызвало протест. И вылилось в открытое противостояние.
— Как это выглядело в ежедневном режиме?
— Лично между ними – почти никак. Гневные тирады в адрес друг друга Петржела с Мутко высказывали заочно. Обычно это выслушивал я или мой заместитель Александр Поваренкин. В итоге разруливать конфликт на заседании совета директоров пришлось Давиду Трактовенко.
— Который утвердил решения Петржелы?
— Да. Во-первых, в футболе Давид Исаакович понимает больше, чем когда-либо демонстрировал. И учтите еще, что он крупный бизнесмен. Потому если уж вложился в тренерский актив по фамилии Петржела, то надо было проверить его в деле. А как это сделать, не предоставив тренеру свободу решений? К тому же Власта и приглашался как тренер, умеющий готовить до уровня основы и выводить на первые роли молодежь.
Спасение Быстрова для сборной
— В 2005-м клуб прогремел на всю страну продажей Владимира Быстрова в «Спартак». Вы учитывали степень гнева, который обрушится на вас за переход своего воспитанника к злейшему сопернику?
— Конечно, мы с Трактовенко и Петржелой обсуждали, как это будет выглядеть в политическом поле. Но другого выхода тогда уже не оставалось. К тому же уход Быстрова не стал спонтанным решением, к этому долго все шло.
— Почему?
— Наверное, тот период для Быстрова можно было назвать затянувшимся синдромом второго сезона. Когда после яркого 2003-го, в котором парень заиграл в основе и быстро стал заметной фигурой, он резко сдал. Все знали, что главный козырь Быстрова – скорость, но Володя же лоботрясом был. Если по физическим кондициям недотягивал, то часто становился на поле бесполезным. Примерно за пятьдесят на тот момент последних матчей он забил два гола. Это что за статистика для атакующего игрока? Но она эмоций не подразумевает. Для нас выглядело очевидным, что его карьера катится под откос, он вообще мог из большого футбола пропасть. Тупик.
— Выйти из него внутри команды пытались?
— К лету 2005-го все это отягощалось их взаимным недовольством с Петржелой. А в «Спартаке» Быстров получил новый вызов, который успешно принял. После его ухода из «Зенита» мы много критики выслушали, но почему-то люди не говорили, что тем трансфером мы спасли игрока и для сборной, в которой он потом еще восемь лет отыграл, и, как показало время, для «Зенита». В который спустя четыре года он вернулся и выиграл все свои трофеи.
— Зато сам Быстров говорил, что свою продажу в «Спартак» руководству «Зенита» не простит.
— Эти высказывания от лукавого. По ним можно было подумать, что Володю поставили перед фактом против его желания. Но его никто из команды не выталкивал. Зато у меня в кабинете появился его агент Павел Андреев. С двумя предложениями от «Спартака» — 3 миллиона евро за Быстрова и 8 миллионов евро за Аршавина. Вы думаете, Павел Олегович пришел ко мне это обсуждать, не рассказав о предложении «Спартака» Быстрову и не получив от него на переход согласие? Не смешите.
— Сколько он тогда в «Зените» зарабатывал?
— Ох, ну вы и копнули, двенадцать лет уже прошло. Могу только порядок цифр назвать. Около 200 тысяч евро в год, наверное. А в «Спартаке» он получил в несколько раз больше. Замечу, что и атмосфера в команде после ухода Владимира быстро оздоровилась: постоянное ощущение недовольства и конфликтов ушло. Денисов больше не улыбался ехидно после поражений. Аршавин перестал спрашивать, почему на поле выходит Ширл, а не его друг Быстров.
Валерий Сарычев: «Заменить Лодыгина может лишь один вратарь Премьер-лиги»
— А что с предложением по Аршавину?
— Его я даже обсуждать не стал. Андрей к тому моменту был уже звездой, постоянно выступал за сборную. По игре к нему ни малейшего вопроса не возникало. Хотя, подчеркну, 8 миллионов для нас тогда – космическая сумма! А начнись переговоры, «Спартак» бы и десять заплатил. И согласись мы Андрея продать, он бы тоже пошел в «Спартак» с удовольствием.
— Илья Сергеевич, стоп. А как же питерский патриотизм, стойкое желание добиться большой победы именно в родном клубе, осчастливить родных болельщиков? Андрей всегда ассоциировался с этими ценностями.
— (После паузы). Наверное, неправильно это говорить об Аршавине за глаза. Но раз вы спросили… Думаю, в данном случае Андрей и патриотизм — несовместимые понятия.
— Ничего себе признание.
— Андрей – человек сверхамбициозный. Он всегда был заточен на успех. Не только спортивный, но и финансовый. В «Спартаке» добиться этих успехов он мог, в «Зените» — тогда еще нет.
Псих Петржела
— Миллионные контракты в «Зените» появились при вас?
— Не было у нас таких контрактов. Ни у футболистов, ни у Петржелы. К этой цифре подошла зарплата только у Саши Кержакова: насколько помню, даже превзошла миллион. Но было это уже в конце нашего с Трактовенко руководства. Весь бюджет 2005-го, последнего нашего в «Зените» года, был 45 миллионов евро.
— Властимил говорил, что Быстров за пределами поля порой вел себя вызывающе, но только не с ним. Опасался, зная, что тренер — псих.
— (Улыбается). Я этим словам не удивлен. Власта – страстный, заводной, любой футболист понимал, что он может наорать.
— Когда-то в Чехии, по его же словам, он и к рукоприкладству прибегал.
— Не слышал, чтобы при нем такие случаи возникали в «Зените». Но допускаю, того же Быстрова порой сдерживало и ощущение, что свой словесный гнев Петржела может чем-нибудь подкрепить.
— Сам тренер на футболистов часто жаловался?
— Кстати, нет. В разговорах со мной и Давидом Исааковичем тренер, наоборот, чаще хвалил игроков. Было видно, что он их очень ценит. Возможно, даже больше, чем некоторые заслуживали. Власта ведь сам играл на очень приличном уровне и, подозреваю, психом был уже тогда. Потому понимал эмоциональные вспышки Радимова, без которых Влад, похоже, не может.
— По опыту личного и достаточно частого общения готов утверждать, что Радимов стал заметно спокойней и рассудительней.
— Не уверен, что внутренне Влад стал намного спокойней. Но управлять своими эмоциями теперь умеет гораздо лучше, да. На всякий случай: он уже почти четыре года тренирует «Зенит-2», есть успехи. Все это было бы невозможно, не умей тренер себя контролировать. А наше знакомство с Радимовым началось с того, что он меня послал.
— Очень мило.
— На самом деле рабочая ситуация. Я в клубе человек новый, а Радимов – звезда. Мало ли какие там клерки работают…
Голос «Зенита»
— Тот «Зенит» и нынешний в медийном пространстве — антиподы. Сейчас руководство клуба со СМИ не общается, да еще делает все, чтобы контакты футболистов с журналистами блокировались или как минимум контролировались. Вы же регулярно терпели публичную критику со стороны Аршавина.
— Мы могли это прекратить. Заткнуть молодого парня, который еще только становится звездой, не проблема. Но зачем? У нас с нынешним руководством клуба были разные задачи. Мы хотели сделать из «Зенита» визитную карточку Петербурга. Чтобы он ассоциировался с городом, как Эрмитаж. Поэтому публичные выступления футболистов даже приветствовались: это добавляло «Зениту» популярности. Кроме того, регулярное общение игроков со СМИ шло на пользу и экономике клуба. Чем более узнаваемы становились игроки, тем лучше продавались билеты.
— Аршавин часто в прессе критиковал «Зенит» за неправильную, с его точки зрения, трансферную политику. Андрей озвучивал то же самое в личных беседах?
— Конечно. Аршавин в этом человек весьма последовательный. И все, что говорил в СМИ, доносил и до меня. Ну, вот ему так казалось! Что мы и тренер должны в большей степени доверять питерцам, приглашать меньше легионеров, ратовал, в частности, за своих друзей.
— Это выглядело стойкой позицией или скорее юношеским максимализмом?
— Конечно, второе! Люди меняются со временем, оценивают многие вещи по-другому. Я уверен, сегодня Андрей посмотрел бы на ту ситуацию иначе. Если он после окончания карьеры будет возглавлять клуб, то, вспоминая свои слова середины нулевых и перечитывая те интервью, сам себе улыбнется.
— Голосом команды он был и по другим вопросам?
— Да, обычно возникающие у игроков вопросы и пожелания доносил до меня Андрей. По премиальным, например.
— Тяга Петржелы к казино сильно вредила команде?
— Конечно, это мешало. Но игромания Власты стала сказываться не сразу, а где-то в конце 2004 – начале 2005 года. Да, если б не эти задвиги, мы и при тех возможностях могли бы добиться большего. Кстати, если проследить за результатами команд Петржелы до и после «Зенита», видно, что пик тренерской карьеры у него наступил именно здесь.
— Раз это вредило результату, почему вы не рассматривали вопрос о его увольнении?
— С чего вы взяли, что не рассматривали? На публику не выносили, но между собой с президентом клуба возможную смену тренера обсуждали.
— Кто мог прийти вместо Петржелы?
— Мы исходили из своих финансовых возможностей. Потому кандидатов калибра Дика Адвоката в расчет не брали. Рассматривали Душана Галиса, на тот момент тренера сборной Словакии. Но даже до переговоров с ним дело не дошло. Все закончилось на этапе обсуждения.
— Почему?
— Возможно, мы сменили бы тренера, если б не предстояло передавать клуб другому инвестору. Но тогда эта перспектива маячила все заметней. Потому рассудили так: «Пока «Зенит» другим людям не отдадим, обойдемся без потрясений. А они уже пусть сами решают, что с Петржелой делать».
ВТБ вместо «Газпрома»
— Как в качестве главного акционера клуба возник «Газпром»?
— Здесь тоже велика заслуга Мутко. Его усилиями в новейшей истории клуба «Газпром» через свою дочернюю компанию «Лентрансгаз» был спонсором «Зенита» всегда. И так получалось, что все руководители «Лентрансгаза» футболом очень проникались. Когда «Лентрансгаз» возглавил Фурсенко, он тоже быстро воспылал страстью к «Зениту». И поспособствовал началу переговоров между нами и руководством «Газпрома» о продаже клуба. Хотя претендовали тогда на «Зенит» и другие инвесторы.
— И кто же?
— Банк ВТБ, например.
— Что стало решающим аргументом в пользу «Газпрома»?
— Я участвовал в переговорах только на предварительном этапе. Моей задачей тогда было красиво наш продукт упаковать и хорошо представить. А по каким критериям принималось решение о том, кому клуб передавать, лучше спросить у Давида Трактовенко.
— Людям, знающим по совместной работе Мутко, этот вопрос, по-моему, еще не задавали. Смог бы Виталий Леонтьевич работать в нынешнем «Зените»? Когда все оперативные решения на нем, но решения по тренеру и ключевым трансферам – за руководством «Газпрома».
— Сегодняшний Мутко смог бы. После ухода из «Зенита» у Виталия Леонтьевича уже почти пятнадцать лет карьеры на должностях федерального масштаба. Лавировать между политическими ветрами и находить компромиссы он давно научился. А министр спорта намного больше зависит от разных, в том числе и от политических веяний, чем президент футбольного клуба. Виталия всегда выделяло чувство цели и ощущение дороги, по которой к этой цели надо идти.
— Жесткую критику в адрес Мутко разделяете?
— Вообще не разделяю. Но у нас ведь в спорте, и в футболе особенно, разбираются все. Хотя если в один кабинет собрать всех министров, то Виталий Леонтьевич окажется первым среди немногих, кто может похвастаться реальными достижениями. Например, усилиями Мутко во многих регионах инфраструктура и спорт развиваются быстрее и эффективнее, чем в том же Петербурге. Наш знаменитый долгострой чего стоит!
Дик Адвокат: «Мутко слишком занят Олимпиадой, чтобы помнить обо мне»
— Вопрос наоборот: а Максима Митрофанова в том бедном по финансам и растущем по результатам «Зените» представляете?
— Максим Львович – фактически мой преемник. Но в «Зените» мы не пересеклись: я его покинул задолго до того, как Митрофанов вступил в должность генерального директора. Тесно общаться нам не доводилось, поэтому оценки могу делать на основании того, что знаю, и по информации из открытых источников. Так что мой ответ: нет. Конечно, нет. Управлять клубом, в который сделаны мощные финансовые вливания, – это не тащить «Зенит» наверх вопреки условиям. Во времена, когда руководили Мутко и мы, цена каждого решения была гораздо выше. Для хорошего результата приходилось глубоко вникать в проблему каждого сотрудника. Не только футболистов. Нет, я Митрофанова в роли директора такого клуба не представляю.
— Что вы категорически отторгаете в политике менеджмента «Зенита»?
— А я разве говорил, что меня его политика чем-то отторгает?
— По вашим периодическим высказываниям мне так показалось.
— Сегодня «Зенит» — большая структура. В такой степень ответственности за результат размывается: предъявлять большие претензии одному человеку нельзя. Еще одна особенность такой структуры, как «Зенит», — не очень оперативный процесс принятия решений. Которые к тому же не всегда направлены на спортивный результат. Это можно назвать болезнью роста. Другое дело, что Митрофанов, похоже, эту болезнь с радостью поддерживает. И еще: думаю, в соотношении «цена-качество» мы работали эффективнее, чем нынешнее руководство. Если за критерий эффективности брать цену одного очка.
Санкт-Петербург
Текст: Максим Михалко
Фото: Global Look Press
Источник: