НГС.АФИША пробралась за кулисы НОВАТа в
канун премьеры — пока артисты соревнуются с мировой звездой оперы, художники делают мороженое из монтажной пены и автобус из пенопласта
НОВАТ готовится к премьере оперы «Паяцы» с волнующим сюжетом: актер бродячей труппы из ревности убивает свою жену прямо на сцене. Корреспонденты НГС.АФИША побывали на репетиции главного театрального действа апреля и пообщались с солистом мировой оперы, который предпочел новосибирскую сцену подмосткам европейских столиц. Впрочем, оказалось, что самое интересное происходит вовсе не на сцене, а в цехах театра — там десятки людей шьют эксклюзивную одежду, рисуют дома на огромных кусках ткани и делают мороженое из монтажной пены.
Опера «Паяцы» уже шла в «Большом театре Сибири» более 30 лет назад — 13 апреля состоится премьера новой постановки. Написал оперу в 1892 году итальянский композитор Руджеро Леонкавалло, утверждая, что взял за основу реальный случай (якобы его отец-судья разбирал подобное дело).
Репетиция проходит в маленьком зале — солисты в обычной одежде выглядят необычно, что не мешает им прекрасно петь. Сюжет «Паяцев» прост и трагичен. В провинциальный городок приезжает труппа бродячих актеров-комедиантов: Канио, его жена Недда, Тонио и Беппо. Оказывается, что красавица изменяет мужу с молодым крестьянином, и в ходе уличного спектакля (между прочим, комедии) Канио убивает свою жену.
Режиссер из Мариинского театра Иркин Габитов обещает классическую постановку без интерпретаций. Он то и дело вскакивает со стула, чтобы показать, как должны вести себя бродячие комедианты. В какой-то момент солист Алексей Зеленков (Тонио) восклицает: «Интересно, а как итальянцы на русском поют?». Габитов охотно дает разъяснения: «Я ставил «Бориса Годунова» в Италии и Испании — они так чесали! Да у них мечта была спеть это!».
Солист Валерий Гордеев тоже претендует на партию Тонио и участвует в репетиции, только абсолютно беззвучно. К выступлению готовят 3–5 исполнителей, но на сцену выйдут не все — первый и второй составы утвердят за несколько дней до премьеры.
Стройный мужчина в черном — балетмейстер Гали Абайдулов. Бывший артист Михайловского театра и танцевал, и выступал режиссером, и в кино играл. «В 1993 году на моих глазах за месяц «Ленфильм» сдулся, — вспоминает Абайдулов. — Чтобы с ума не сойти, я каждый день топориком рубил себе маленький домик». В 1999 году его позвали в «Улицы разбитых фонарей» — в одной из сцен нужно было танцевать. Потом балетмейстер сыграл еще и в сериале «Бандитский Петербург».
В работе над «Паяцами» задача Абайдулова — помочь солистам предстать перед зрителем в двух ипостасях: актеров спектакля и простых людей. «Театр — это не развлечение, а отражение нашей жизни, философский взгляд на нее. И спектакль дает возможность понять это», — рассуждает мастер.
Третий претендент на главную роль, Тимофей Дубовицкий, утверждает, что совершить убийство на сцене не самая сложная задача — гораздо труднее показать, как герой к этому приходит. «Опера очень эмоциональная, и ты постоянно должен думать, что тебе сейчас нельзя много выдать, потому что впереди еще вот этот и этот кусочек сложный, — поясняет Тимофей. — А хочется выдать все сразу: вышел — и уже злой!».
После репетиции углубляемся в недра театра. Ремонт здания в 2015 году, вызвавший массу споров, здесь совершенно забывается: темные коридоры, лестницы, солидные двери — все шепчет о послевоенном прошлом здания и амбициях советских архитекторов.
Художественный цех напоминает спортзал во время ремонта, однако в огромных банках не краска для стен, а гуашь. Рисованный половик (22х17 м) имитирует мостовую — скоро его раскрасят в соответствии с эскизом.
В штате мастерской — 4 художника, 2 маляра, 2 швеи и бутафор-декоратор. Начальник участка Сергей Румянцев работает здесь уже больше 20 лет, а его отец — в два раза дольше. И это не единственная династия в театре.
Огромные кулисы разрисовывают вручную. «Один раз напечатали суперзанавес на баннере, — вспоминает начальник участка. — Художник сразу забраковал его! И нам пришлось в короткие сроки рисовать его на ткани».
Однако нововведения все-таки есть. К примеру, отказались от создания макетов сцены в масштабе (тот, что на фото, сохранился с былых времен). Сейчас мастерам выдают распечатанные картинки.
«Мы по старым технологиям работали и считали, что они лучше, чем новые, — я и сейчас считаю, — убежденно говорит Сергей Румянцев. — Но директор у нас… Ему больше нравится как в Питере работать. Поэтому мы перешли на новую технологию: гуашь заменили акрилом. Но у гуаши цвета намного приятнее, и она воспринимает свет, а акрил бликует. Но считается, что он долговечнее».
«Паяцы» — не самый сложный спектакль, признаются работники мастерской. «Занятно, что художник-постановщик всю одежду сцены делает монохромной, — рассказывает художник Денис Шуриц. — И будут яркие вкрапления — автобус, костюмы. Это хороший диссонанс. Я чувствую, что будет красиво».
В швейном цехе становится понятным монохромное решение сцены — у всех героев одеяния разные и довольно пестрые, а костюмов около сотни. Почему платья пошиты в стиле середины прошлого века, хотя опера написана гораздо раньше, выяснить не удалось.
Наряды уличных комедиантов пока не готовы, но закройщик женского костюма Нина Бунькова охотно показывает эскизы. Она работает здесь уже больше 30 лет. «Как говорят, театр — болото, и оно затягивает, — смеется женщина. — Бывает, молодые приходят, уходят, а потом возвращаются. Здесь интересно! Каждый раз — новое».
Швейных цеха в НОВАТе два: мужской и женский. В каждом работает около 14 человек. «Интересно костюмы клоунов шить — они разнообразные, а остальное — пиджаки», — рассказывает о работе над «Паяцами» мужской портной Елена Дукач, которая служит в оперном больше 10 лет. Сначала особая атмосфера театра чувствовалась острее, но с годами текучка ее заглушает, признается женщина.
На одной из лестничных площадок скромно чего-то ждет мировая звезда оперы. Тенор Михаил Агафонов начинал карьеру в Большом театре, пел в залах Вены и Дюссельдорфа. В новом спектакле Михаил исполняет партию Канио — разумеется, он главный претендент на работу в первом составе. Интересно, что именно благодаря «Паяцам» Агафонов стал певцом: в 6 лет он посмотрел оперу по телевизору и начал грезить о карьере солиста. Причем ту постановку делал режиссер, у которого он потом учился в ГИТИСе.
«Прошлым летом я приехал на «Аиду» — и застрял здесь. В общем-то, к большому удовольствию для себя, — рассказывает певец. — Город мне понравился — я, наверное, по своей сути «совок». Когда я приезжал в Европу, все равно лучше себя чувствовал в Венгрии, Болгарии, Словакии… И потом, здесь мне нравятся постановки: все очень приятно, без извращений. А то в Европе популярны новые прочтения «извращенческого» направления».
Следующий пункт — бутафорский цех. Здесь 8 человек делают вручную совершенно разные вещи: от накладных карнизов и балкончиков для «зданий» до бокалов с «коктейлями».
По словам художника-бутафора Тимура Гуляева, самая интересная задача при работе над «Паяцами» — создание стаканчиков для мороженого. Ребята долго думали, из чего сделать рожки, и в итоге вылепили их вручную из монтажной пены.
Впечатляют реалистичностью и бокалы с коктейлем. «Апельсины сделаны из стержня от капронового пистолета, — раскрывает секрет Тимур. — Это тоже придумали сами художники».
В соседнем столярном цехе идет работа над моделью передней части автобуса, на котором артисты приедут на «городскую площадь». Модель выпилят всего за день, а уже по ней подрядчик сделает автобус из стеклопластика.
В глубинах театра прячутся и другие цеха — обувной, электромонтажный, красильный. Сколько всего людей трудится над одним спектаклем, в пресс-службе ответить затруднились, но масштаб и без того ощущается. Иногда «невидимые» сотрудники тоже выходят на подмостки. «Рисуешь на холсте, а тебе звонят: «Беги скорее на сцену, там нужно подкрасить», — улыбается Сергей Румянцев. — Так что скучать вообще не приходится».